т/к «Гори».
Упоминание в СМИ о 35-летии атомного тяжёлого крейсера «КИРОВ» напомнили мне некоторых событиях в Средиземном море связанных с этим крейсером в 84 году.
В 82-83 г. я работал под иракским флагом в командировке. По возвращении в родное пароходство, пока был без штатного парохода. Меня направили на танкер «Гори», который уходил в Севастополь батрачить у военных в аренде на год. Работа «ГОРИ» заключалась в снабжении наших военных кораблей топливом, продуктами, материалами и прочими вещами, которые приходилось закупать за границей.
Военные слонялись в нейтральных водах без права захода в иностранные порты, и мы брали на себя труд оказывать им эти мелкие услуги. У них, конечно, были свои вспомогательные суда, но с таким же бесправием. Порты снабжения в основном были Палермо в Италии и Сеута в Испании. Флагманом советской эскадры был атомный тяжелый крейсер «КИРОВ» Северного Флота. Сюда же, конечно, слетелись и натовские фигоносцы и долбозавры. И вот всё это железо плавало, летало и грохотало по всему Средиземному морю, а мы, пригнувшись, шныряли между ними и удовлетворяли их низменные потребности.
Пару раз над нами делали облеты американцы. Они, конечно, знали чем мы занимаемся и пытались доставить нам особое удовольствие. И им удавалось это жуткое кино, когда самолёт прямо над мачтами причёсывает судно с кормы , потом с носа. Особенно с носа. Видно, как самолёт без звука быстро растёт в размере и как бы сбрасывает на судно свой грохот. При этом лётчик , видимо, включает весь свой пердёж и кажется, что всё вокруг начинает лопаться вдребезги пополам. Каждый раз, после такого злодейства капитан, давал мне шифровку для отправки в Москву. Друг с другом вояки проделывать такие шутки побаивались, вот и отыгрывались на нас, суки. Я хорошо понимаю, какие чувства испытывал экипаж американского эсминца, когда совсем недавно наш СУ оглушил их в Чёрном море и вполне допускаю, что многие члены экипажа эсминца захотели списаться в результате полученной душевной травмы и осознания, что жизнь бывает один раз.
А тогда из Новороссийска, мы прямиком последовали в Палермо и закупились под завязку всякими разностями от топлива до канцелярских принадлежностей. И тут стали вырисовываться некоторые прелести этой работы, которые делали жизнь более интересной. Никаких тебе соцобязательств и встречных планов, отсутствие стоящих над душой непосредственных начальников каждый день напоминающих о своём существовании, стоянки в портах почти не ограничивались во времени нашими шефами в погонах — за всё уплачено. Ну а портовые агенты принимали таких покупателей почти с цветами и щедро одаривали презентами.
Снабжение сдавали через вспомогательные суда или при непосредственном контакте. УКВ связь была запрещена, по крайней мере для нас, поэтому при сближении часто сообщались световым телеграфом. При этом меня дюже напрягали наши штурмана. Читать они могли вдвоём два слова в неделю и то с ошибками, практики у них никакой. Чуть стемнело тащили меня на мост прочитать, что там воинам нужно. Вначале самому было интересно , потом стало напрягать и начал им помогать освоиться с семафором, тем более они сами старались. А мне как-то всё равно было — хоть светом, хоть звуком. Передавать, правда, наши могли и их с грехом пополам понимали, а вот принимать не очень. Так,что над моей каютой постоянно кто-то грохотал ключом прожектора — нужда заставила. Тренировались.
Один раз выходили миль за 200 западнее Гибралтара кого-то бункеровать при очень хреновой погоде и ночью. При приличном волнении подавали концы корма к корме и работая малым ходом набивали канаты и шланговались по гибким шлангам. Работа очень сложная, думаю, что посложнее, чем дозаправка в воздухе. Возможно эта операция была предусмотрена учениями. Всё обошлось и часа через три разбежались. Через сутки после пролива поворот направо и Сеута, идём туда за снабжением для наших дорогих защитников.
Крейсер «КИРОВ» встречался несколько раз, но близко не подходили. На то время это корабль производил впечатление. Такой красавец не мог быть хуже кого-то, он был лучшим .