Сокращение.
В коридорах Управления Пароходства иногда могут происходить неожиданные встречи людей уже давно забывших друг друга. По доброй воле туда не ходят. Должностные обязанности, личные и житейские проблемы вынуждают, иногда, посещать это учреждение. Для меня, обычно, это сдать рейсовый отчет в службу и побыстрее смыться не попавшись на глаза начальству.
Так и в тот раз мы со вторым помощником неуютно тёрлись в коридоре — он с грузовыми документами, я со своим отчётом. Как обычно нужного человека нет на месте, или что-то ещё не готово. До конца рабочего дня ещё часа два, пароход стоит уже гружёный на рейде. Я бы вообще мог игнорировать сие мероприятие, да уж больно Лёнчику не хотелось оставаться одному, впереди было приятное ожидание рейдового катера среди законченных дел за бутылочкой пивка. А, пока, стоим ждём.
— Привет, Ленчик, какими судьбами!?
– Грузовыми, Саня, грузовыми.
– К заму, что ли?
– Ну, да. Сказали вышел не минутку.
– Да, я его только, что видел, расчехляй бумаги, сейчас подойдёт.
– Ага, у меня делов на три минуты. Саня, подожди. Познакомьтесь пока. Это наш начальник радио — Володя Рваное Ухо. Лёнчик подобрал свои бебехи и пошёл занимать место у двери службы.
Я был уверен, что впервые вижу этого парня, но что-то очень знакомое в нём было наверняка. Голос. Да, я хорошо запоминаю голоса и через много лет могу узнать голос, даже по телефону. И этот голос я помню очень давно. И тут он слегка хохотнул, и я вспомнил. У него была привычка в конце фразы чуть-чуть подхохатывать, если была причина.
– Саня Мищенко, вторая эскадрилья, Толкай 1960 год. Выдал я. И добавил: — вспоминай как сачковали в санчасти и на гитарах лабали.
– Ну, да?! Серьёзно?! Было дело! Только тебя не помню.
– Стас Савицкий нас познакомил по гитарным делам.
Вам всем тогда по 23 года было, мне двадцатый шёл, я же срочником служил. А «Сиреневый Туман» помнишь?
– Да, самая курсантская песня всей страны. А для нас как прощание с жизнью.
– Помню, как после построения на плацу и вручения дипломов вы пели снова и снова «Сиреневый Туман».
– Со слезами на глазах.
– Потом подошли машины, и вы уехали. Нас срочников раскидали по в/частям страны. До сих пор не пойму: это тупость, подлость или глупая политика — подготовить сотню классных истребителей и сразу после выпуска уволить всех в запас. Выкинуть всех за борт жизни, искалечить судьбы.
– Эх, Володя! Тебе не понять. Мы потерялись все, как ушли в сиреневый туман. Кто-то пытался устроиться в ГВФ, но там говорят — истребителей переучивать дохлое дело. Жаль, что вы уходите в рейс, не пообщаемся. Вон, Лёнчик чешет. Будете в Одессе — забегай в гости.
– Да, я всё помню. Ты в ОВИМУ поступил. Я тебе ещё письмо писал с просьбой о подробностях поступления. Сам хотел поступить, но там радиотехнического факультета не было. Это ты мне ответил.
– Честно, Володя, ни хрена не помню, видно, сильно нас судьба тряхнула. Я через месяц перевожусь в ЧМП. Лёня всё тебе расскажет. Счастливого рейса и до встречи!
Давно это было. В 59-м или в 60-м году. Бывшее Ейское Военное училище лётчиков, переведённое в Приволжский Военный округ. Туда я попал на втором году службы после Стерлитамакского ШМАСа в отдельную роту связи.
Курсанты последнего курса готовились к выпуску, отрабатывали лётную практику и шили офицерскую форму к выпуску. Я познакомился с некоторыми курсантами на почве взаимного увлечения самодельным музицированием песни+гитары. Сыграем перед выпуском.
И тут грянуло это. Хрущёвское сокращение войск. Зачем это сделано именно так, до сих пор непонятно. Целый выпуск лётчиков истребителей, прошедших лётную подготовку на, тогда ещё новых МИГ-15, выкинуть из Армии. Почему их? Это же золотой фонд!…
На плацу построение. Молодые, лейтенанты в новенькой парадной форме ВВС страны получали ненужные дипломы.
Пока ждали рейдового катера, я рассказал Лёнчику о нашей службе.
Он слышал об этом краем уха и сомневался её достоверности. Саня после училища работал в береговых службах ЧМП, потом из-за квартиры перевёлся в НМП, так же как и Лёня. Такие дела.
***
Сиреневый туман над нами проплывает
Над тамбуром горит полночная звезда
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает
Что с девушкою я прощаюсь навсегда
Ты смотришь мне в глаза и руку пожимаешь
Уеду я на год, а может быть, на два
А, может, навсегда ты друга потеряешь
Еще один звонок, и уезжаю я
Последнее: Прости! с любимых губ слетает
В глазах твоих больших тревога и печаль
Еще один звонок, и смолкнет шум вокзала
И поезд улетит в сиреневую даль
Сиреневый туман над нами проплывает
Над тамбуром горит полночная звезда
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает
Что с девушкою я прощаюсь навсегда.
——————————————
Вот поезд отошёл. В сиреневом тумане
Остался я один, возможно навсегда.
Но верю, что меня надежда не обманет,
Пока ещё горит полночная звезда.
——————————————